Просторы Западной Чукотки предстали перед геологами Сеймчана нетронутой целиной с редкими бороздами предыдущих исследований. Геологические структуры несли черты оригинальности, не походили на известные Колымские оросинклинали. Здесь все было внове. Каждый маршрут, каждый полевой сезон приносил геологам радость познания новых закономерностей, пробуждал в них энергию творчества. Выход этой энергии виделся в стремлении обобщить обширную новую информацию, создать свою модель, теорию геологического строения этого региона Земной Коры. Научное творчество всячески поощрялось руководителями Сеймчанского РайГРУ: применялись новые методики исследований (вспомним хотя бы опережающую аэромагнитную съемку всей территории) ,проводились научные конференции на «Слетах» молодых специалистов, в «Университете геологических знаний» – все это пробуждало желание творить.

Доктор геолого – минералогических наук, профессор Д. М. Печерский, как-то отметил: «Ей – Богу, вся моя дальнейшая научная работа – это сеймчанская школа!»

Из этой «школы» вышло более 10 докторов и 50 кандидатов наук. Научные статьи, монографии сеймчанских геологов образовали солидную библиотеку; велика их лепта и в составленных в разные годы сводных картах территории Магаданской области. Процесс «остепенения» ученых по диссертациям на местном материале продолжался и в среде анюйских геологов. Имел он свои положительные и отрицательные стороны.

Вот несколько зарисовок, герои которых - наши «ученые мужи».

Первым в их списке стоит Соломон Маркович Тильман. Экспансивный, полный энергии и творческих замыслов, он уже после первого своего полевого сезона на Чукотке попытался обобщать не только свои наблюдения, но и информацию по соседним территориям. На каждом техсовете по приемке геологических отчетов Соломон Маркович был первым оппонентом; геологические идеи, концепции он выдавал экспромтом .Выступая, увлекался. Его схемы не всегда выдерживали критики в деталях, но оказывались верными в целом. В Сеймчане он проработал недолго – творческая натура привела его в Магадан , в СВКНИИ. Уже в начале 60-х годов вышла из печати его первая монография «Тектоника Северо – Восточного Приколымья». Не счесть публикаций его статей в научной периодике. Ему присваивается степень кандидата, затем – доктора геолого – минералогических наук.

Для нас – сеймчанцев Соломон Маркович, несмотря на такой взлет, остался коллегой по нелегким маршрутам, жизнерадостным и общительным товарищем, склонным к розыгрышу и понимающим юмор. В приветствии к его 60-летию мы писали: «Приятно сознавать, что наши Анюйские структуры были первыми ячейками в мозаике Ваших тектонических построений… . Берега озера Тытыль до сих пор хранят следы Ваших полевых костров».

Доктор геолого – минералогических наук, геофизик, профессор, сотрудник Института физики Земли РАН Д. М. Печерский – наш, сеймчанский полевик. Диамар Михайлович, в противоположность С. М. Тильману, не спешил со скоропалительными схемами, основательно додумывал, обращивал скелет идеи фактами и доказательствами и выдавал добротные обобщения, которыми геологи руководствовались многие последующие годы. Он был пионером комплексных геолого – геофизических методов исследований, которые способствовали лучшему пониманию закономерностей строения Земной Коры. Его научное хобби – палеомагнетизм (запечатленное в камне магнитное поле Земли в разные периоды ее развития) стало ключем к расшифровке особенностей поведения отдельных ее блоков в геологической истории.Он стал одним из зачинателей геомагнитной шкалы времени. Я с особой любовью вспоминаю Диамара Михайловича, спокойного, рассудительного, неуступчивого в принципиальных вопросах, но милого и остроумного собеседника, моего старшего партнера по конферансу на первых Вечерах полевиков в Сеймчане и верного друга – на всю жизнь.

В. В. Велинский – ныне доктор геолого – минералогических наук, профессор, сотрудник Новосибирского отделения Института Геологии и Геофизики РАН, объектом своих исследований избрал фантастический «оливиновый пояс» – глубинные породы – генераторы рудоносных процессов в Земной Коре. Вадим Викторович, выпускник нашего, Северо – Кавказского горно – металлургического института 1953 года запомнился нам, студентам первокурсникам по телеграмме, присланной в деканат института: ЗАДЕРЖИВАЮСЬ ВЫЕЗДОМ ПРАКТИКИ ЗПТ ЖДУ САННОГО ПУТИ. Эта телеграмма в какой –то мере повлияла и на наш выбор – работать там, куда «только самолетом можно долететь…» Вадим Викторович приехал в Сеймчан вместе со своим отцом – картографом. Путь геолога начал в геолого –геофизической партии в паре с Диамаром Михайловичем Печерским, дружили семьями, участвовали в художественной самодеятельности (он прекрасно играл на баяне).

Открытый, где -то даже грубоватый в общении, в исследованиях гнул свою линию настойчиво. Припертый контрфактами оппонентов, без обид воспринимал свои заблуждения. Помнится, на одном техсовете в 1959 году защищали свои полевые материалы две соседние партии – Гремучинская, где начальником был Г. А. Поданев и Громадненская, которой руководил В. В. Велинский. Развесили на стенде каждый свои карты, колонки чередования слоев пород… все сгрудились у стенда, рассматривают.

-Ребята, смотрите, у Геннадия Андриановича слои так лежат, а у Вадима - наоборот!

Вадим Викторович начинает горячиться:

-У нас так получилось по рисовке границ пластов в рельефе – что выше по горе, то и моложе по возрасту!

Геннадий Андрианович реагирует спокойно:

-Мы чередование слоев пород наблюдали в скальных обрывах, пласты наклонены круче, чем склон горы, поэтому и создается такое обманчивое впечатление; а последовательность смены слоев вы подметили правильно.

-Убедил, голуба – сдается Вадим, - что же, мне достаточно перевернуть колонку "вверх ногами" » будет правильно? Все смеются.

Стремление творить просыпалось в людях как –то само собой в общей творческой атмосфере. Вспомнилась первая научная статья в журнале «Природа» нынешнего доктора геолого – минералогических наук А. И. Садовского. Его, прибывшего в Сеймчан молодого специалиста осенью 1957 года направили в партию к М. В. Гусарову, которая свои летние полевые исследования проводила в тундровой зоне на побережье Ледовитого океана. Знакомясь с коллекцией образцов, Александр Игнатьевич обратил внимание на обломок древесины:

-А это зачем в коллекцию взяли?

-Нашли его в древних речных отложениях вдали от побережья океана; на плавник (выносимые в море из реки Колымы бревна) не похож – видишь, сохранились остовы сучьев; вот и взяли для интереса.

-Так значит, несколько десятков тысяч лет тому назад на месте современной тундры рос лес?

-Похоже на это.

-Разрешите мне об этом написать в журнал «Природа» статью – запросил вчерашний студент.

-Пиши, пожалуйста, дарим тебе этот факт.

В свой первый производственный отпуск заехал я в Москву к О. С. Полквой – моей бывшей руководительнице производственной практики – научному сотруднику ИГНа АН СССР. Она пригласила меня на рассмотрение полевых материалов одного из отрядов этого академического института. Докладчик в подробностях рассказал о своих научных изысканиях – весь полевой сезон они провели на одном скальном обрыве длиной 15 метров, изучая взаимоотношение пород разного состава; демонстрировали многочисленные образцы, отобранные через интервал 5 см, приводили анализы проб из них, описания прозрачных шлифов…

Позже Ольга Степановна спросила, как бы я провел такие исследования, попадись мне в маршруте подобное.

-Я бы уделил ему не более 15 минут – отобрал два наиболее характерных образца, зарисовал и описал в «пикетажке» схему их взаимоотношения и –пошел бы дальше, впереди ведь протяженный маршрут.

В геологе – производственнике сошлись два начала: научное требует сосредоточить внимание на отдельном явлении, понять его сущность и обосновать фактами; производственное, обремененное планом, тянет его дальше по маршруту – их сеть определенной густоты должна покрыть всю территорию исследований, и это утомительный, на пределе физических возможностей человека, труд.

Кирилл Владимирович Симаков, наш сеймчанский геолог, с самого начала не мог выбраться из этого противоречия. Начиная полевой сезон, он оседал на наиболее интересном его участке и все лето по пластику описывал переслаивание обнаженных там пород, тщательно отыскивая отпечатки окаменевших раковин –указателей возраста толщ. Лето проходило, надо было выполнять план полевого сезона и, как пели мы в сатирических куплетах по этому поводу:

Результат же был таков –

Снег «копытит» Симаков!

Руководимая им партия по итогам полевых работ получала «Неуд», а в сборнике «Материалы по геологии Северо –Востока СССР» появлялась очередная грамотная и научно обоснованная статья Кирилла Владимировича о характерном разрезе толщ района. Изложенные в ней закономерности служили опорными вехами в построениях геологов. Продолжалось это недолго. После третьего полевого сезона ему предложили уволиться из РайГРУ – «За систематическое невыполнение производственного плана». С легким сердцем Симаков перевелся в СВКНИИ – в Магадан, где и вырос в крупного ученого – палеонтолога, доктора геолого – минералогических наук, академика.

Как-то, будучи у него в гостях в магаданской квартире, ввязался я в спор на тему – от кого больше практической отдачи – от геологов производственников или от ученых… Кирилл Владимирович обиделся:

-Своими научными исследованиями мы мостим вам дорогу по геологической целине, а вы идете по ней, вертите вокруг головой – ищете, не замечая, что мы облегчили вам путь… Вы принимаете наши обобщения, как само собой разумеющееся, как воздух, которым мы дышим, не замечая его.

Как ни прискорбно, но отторжение наиболее талантливых ученых из производственной геологической среды по несовместимости целей и методов деятельности идет постоянно; фундаментальные исследования возможны только в стенах научных институтов.

Ежегодный сборник «Материалы по геологии Северо – Востока СССР» начал издаваться в Магадане с конца сороковых годов. Туда с охотой принимали для публикации статьи геологов с мест. Материалов для геологического обобщения было – непочатый край, простора для творчества – в избытке, только не ленись шевелить мозгами и «пачкать мыслями бумагу». Многие наши будущие кандидаты и доктора г м н начинали с публикаций в «Материалах». Конечно же, статьи за твоей подписью в солидном сборнике не только давали выход творческому настрою, но и тешили честолюбие, ведь большинству исследователей было по 25 – 30 лет. Желание стать известным, набрать печатных статей для последующей защиты кандидатской диссертации иногда приводило к казусам.

Работал у нас в Сеймчане геолог М. Д. Часовитин. При очередной реорганизации назначили его начальником геолого - поисковой экспедиции. Сидя в личном кабинете, решил он использовать свои служебные возможности для научной деятельности. Своих наблюдений было маловато, пришлось «привлечь» материалы подчиненных. Подобрал себе тему – «Современные вулканы на территории Чукотки». Их у нас было два. Один – Анюйский, был описан в литературе до него, второй – Чимчемемельский, упоминался только в одном из наших геологических отчетов. Михаил Дмитриевич сделал выписки из полевых материалов партии, проводившей его первое описание, отобрал из их коллекции и сдал на анализ образцы пород и – написал статью. Для того, чтобы иметь право на публикацию этих материалов, как собственных, нужно было посетить объект исследований. При инспекторской поездке в соседние партии он на вертолете подсел к «вулкану» и сфотографировался на его фоне. Статью с фотоснимком поместил в «Материалах С В СССР», чем и выдал себя. Вертолетчики по ошибке сели не у той сопки и геологам не составило труда доказать подтасовку, предъявив фотографию настоящего вулкана. Михаил Дмитриевич уехал в Иркутск, работал там преподавателем в Горном Институте, составил и защитил кандидатскую диссертацию по материалам, скомпилированным из чужих наблюдений. Со временем замахнулся он и на докторскую степень. Сопровождая своих студентов на производственную практику в нашу экспедицию, он просиживал дни в геологических фондах, делал выписки, выкопировки с карт. На это обратили внимание, канал плагиата перекрыли. Он все-таки предъявил на защиту в свой институт докторскую диссертацию по нашей территории. Оттуда пришел запрос – подтверждаем ли мы участие соискателя докторской степени в исследованиях. Понятно, что мы ответили.

Вообще–то, научное творчество неизбежно связано с необходимостью обобщения широкой информации, привлечения материалов и наблюдений других исследователей. Проблема заключается в соблюдении определенных этических норм, в порядочности ученого. Осуждению подлежат случаи, когда добытые другими исследователями факты и сделанные по ним выводы используются без ссылок на источники. Это и называется плагиатом – воровством чужих идей.

А вот история, связанная с научной деятельностью главного геолога Анюйского РайГРУ . Еще в свою бытность начальника геологической партии он проявил способности к геологическому творчеству, его статьи публиковались в нескольких сборниках «Материалов С В СССР». Заняв административный пост, он оказался в сложном положении. Через его руки проходили все геологические материалы по территории, он обобщал и генерировал идеи своих подчиненных на техсоветах, в словах и мыслях, а времени для литературного обобщения всего этого – не стало. Компромисс первого порядка был найден относительно легко – он взялся консультировать и редактировать статьи своих подчиненных перед направлением их в сборник; его фамилия фигурировала в списке соавторов. Статьи шли валом, многие геологи по ним уже защитили кандидатские диссертации. Стремился к присвоению звания и наш главный геолог. Он решается на следующий шаг – включает в план геологических работ управления научную тему, записывает себя ответственным ее автором и приступает к поискам «негра» – фактического исполнителя. Накануне к нам прибыла большая группа молодых специалистов из разных вузов страны. Он пригласил их к себе на собеседование. Каким – то образом о теме разговора узнал один из них - К. Б. Сеславинский, пришел раньше назначенного срока и убедил в своей готовности служить ему верой и правдой. Другие приглашенные ушли с недоумением – зачем вызывали?!

Кирилл Сеславинский демонстративно «рыл землю» – сопровождал главного геолога во всех инспекторских поездках, вел кино и фотосъемку его летних вояжей. После двух лет работы по утвержденной теме К. Сеславинский срочно уволился и – был таков. Стало известно, что он представил на Ученый совет МГУ, где у него были влиятельные родственники, диссертацию на соискание степени кандидата г м н по теме, которая числилась в плане наших исследований. Защита прошла скоропалительно, без запроса нашего мнения о ее содержании. Новоиспеченный кандидат нашел себе теплое место в обществе «Знание» и долгое время разъезжал по стране с научно – популярной лекцией «Геология обратной стороны Луны», затем обосновался в Институте Физики Земли, где в соавторстве с известным академиком издал несколько книг по Тектонике и защитил докторскую диссертацию. Подло преданный своим избранником, главный геолог управления до конца своей служебной карьеры так и не «остепенился», хотя продолжал печататься в научных журналах.

Стремление получить степень кандидата г м н было розовой мечтой многих геологов, не лишенных честолюбия и меркантилизма. Через 20 лет после приезда на Колыму встретил я в Магадане одного из наших сокурсников – Гришу Макарьяна. Он поинтересовался:

-Чем ты занимаешься сейчас, каких высот достиг?

-Руковожу геолого-поисковой экспедицией РайГРУ.

-И сколько у тебя подчиненных?

-Человек 60 инженеров и техников–геологов.

-И ты еще не кандидат г м н?! Знаешь, как на заводе делают танки? Разрабатывают чертежи, раздают исполнителям. Те даже не знают, детали к чему они точат. Потом сверхсекретные сборщики все свинчивают, и танк готов! Так и тебе надо поступить – разработать подробный план своей диссертации, раздать его части подчиненным, а потом скомпоновать их ответы – диссертация готова! Защитить ее у тебя ума, надеюсь, хватит.

-А ты уже кандидат?

-Нет.

-Почему, ведь ты владеешь таким верным способом.

-Но у меня нет стольких умных подчиненных.

Одной из причин, побуждающих геологов к защите диссертаций, была надежда на получение доплаты к окладу – за научную степень. К сожалению, встречались среди соискателей и такие «ученые». Согласно инструкции, доплата в производственных учреждениях полагалась лишь при условии признания практической ценности научных разработок.

Вот два примера из нашей жизни.

Руководитель сезонной полевой партии геолог В. И. Сизых, потрудившись над своими материалами, защитил диссертацию. Получив степень кандидата г.м.н., поставил условие – он будет теперь ходить в поле старшим геологом – оклад, как у начальника, а организационной ответственности никакой, остается только творческая. Уступили ему. Из первого же полевого сезона он привез личные полевые материалы, которые приемная комиссия с трудом оценила на «удовлетворительно». Наш кандидат посчитал, что теперь он может вести себя вольно и не соблюдать правила и требования инструкций по геологической съемке. В доплате ему было отказано. Он обиделся, перевелся в НИИ в г. Иркутске, где трудились все «остепененные» и проблема доплат не возникала – ее давали автоматически.

Подобная история произошла и с другим нашим кандидатом г-м. наук, Д. Г. Берлимбле. Давид Григорьевич увлекся петрографией – наукой о строении горных пород. Профиль его исследований был актуальным для нас и руководство РайГРУ всячески способствовало его «остепенению», надеясь иметь у себя классного специалиста – петрографа. Защита состоялась, новоиспеченный кандидат гм н пришел к главному геологу с ходатайством об установлении ему доплаты за научную степень. Перед ним была поставлена встречная задача – возглавить петрографическую службу – помочь геологам консультациями, выполнять их заказы на специальные исследования. Давид Григорьевич от этой должности отказался – она сулила новые заботы и ответственность; он надеялся получить тему, ходить летом в маршруты, а зимой сидеть в кабинете, обобщая свои собственные материалы, получать повышенную зарплату и ни за что не отвечать. В доплате ему было отказано. Он уехал в г. Свердловск, в какой – то НИИ.

Эти примеры характеризуют общую ситуацию. Ученые, получившие степень кандидатов г м н, в экспедициях не задерживаются, стремятся перевестись в научно – исследовательские институты, там добиться выделения персональной темы исследований и – творить в свое удовольствие, разрабатывать свою «золотую жилу».

В производственных геологических организациях геологу из года в год суждено исхаживать маршрутами очередную территорию, обобщать собранные факты и наблюдения и в определенный планом срок сдавать в геофонды составленные им карты, литературно обработанное научное обобщение собранных в поле материалов - очередной производственный отчет. Он - то, этот «Отчет» и представляет те короткие штанишки, из которых вырастают творческие личности, оставляя их носить нам – патриотам своего коллектива, верным чувству долга перед геологическим братством и необходимости выполнять эту рядовую, но обязательную для поэтапного освоения территории работу.

Далее