Женщины в коллективе геологов – полевиков составляли значительную и довольно заметную его часть. Условия полевой жизни, тяжелые для мужчин, для них удваивались. И, тем не менее, выпускницы институтов и техникумов, энтузиастки, преданные избранной профессии, ежегодно пополняли наши ряды. Как правило, приезжали девушки. Ни последующее замужество, ни рождение детей не сбивали многих из них с избранного пути.

Свой дом, тепло, уют покинув,
Детей подбросив, кто – кому,
Рюкзак с портянками – за спину,
«Рвут» летом в поле. Почему?
Природы ль зов, иль страсть к исканьям
Запеленали – не порвать.
Забыть все, бросить – испытанье,
В котором им не устоять!
Таскают камни, пилят, рубят,
Бичей гоняют – сам дрожи!
Все наравне. Почти забудут,
Что слабый пол – о том тужи!

Геологи – мужчины по разному относились к присутствию женщин в поле. Некоторые начальники партий искали способы при комплектовании штатов избавиться от них, с мужчинами было проще общаться. Поэтому приходилось административным порядком проводить соответствующие назначения. И, надо сказать, редко кто из начальников партий сетовал впоследствии на неудачный выбор. Профессию геолога избирали женщины с определенным складом характера – волевые, самостоятельные, лишенные комплексов, готовые к перенесению тягот полевой жизни. Особых проблем они не создавали, а, наоборот, привносили в мужской коллектив стремление к порядку и обстановке взаимного уважения. Конечно, немногие из них отдавали полю всю свою жизнь. Семья, дети вынуждали менять профиль работ, искать нишу в системе «камералки», без выезда в поле.

Эсфирь Андреевна Шаткова после окончания техникума в 1954 году была направлена на прииск горным мастером (это вообще-то чисто мужская работа), затем переехала в Сеймчан и надолго стала полевичкой – ходила с радиометром в геолого-съемочных партиях. Настойчивая и целеустремленная, с жестким характером, Эсфирь Андреевна тянула лямку полевика наравне с мужиками, не искала себе ни каких поблажек, даже обижалась, если кто-то пытался облегчить ее участие в общем деле. В 1960 году мы в паре с ней ходили в маршруты по Чуванейскому высокогорью. Возникшие было вначале сложности с отправлением естественных надобностей в открытой тундре, с ее подачи, решили просто: «Вы идите, не оборачиваясь, пока я вас не догоню». А ходок она была отменный.

Эсфирь Андреевна так и осталась «в девках». Последние перед пенсией годы она сменила полевой рюкзак на кресло в наших геофондах, где также трудилась с исключительной добросовестностью.

Вообще, отношение к женщине в поле со стороны геологов – мужчин было возвышенно-чистым, как в рассказе М. Горького «Двадцать шесть и одна». Ее считали товарищем, только другого пола. Не то, чтобы на секс никого не тянуло – полгода в поле на полном воздержании давалось нелегко, но все были в равных условиях, и это успокаивало. Конечно, встречались в нашей среде и сексуально раскрепощенные «дамы». Случайные связи, возникавшие зачастую по их инициативе, обычно становились достоянием гласности, сопровождались неизбежными семейными скандалами; скрыть такое в полевой партии было трудно.

Одна из наших полевичек, уже будучи на пенсии, недавно как-то созналась:

-А я в поле давала всем, кто просил. Жалела наших ребят.

Обстоятельства жизни полевиков имели и оборотную сторону. Наши жены оставались в поселке одни на все лето, принимали на себя все тяготы семейной жизни. Для облегчения своей участи они сбивались в стайки, своеобразные товарищества взаимопомощи. «На миру» было легче решать проблемы, подменять друг друга в походах по магазинам, в кино, присматривать за детьми; легче было и переносить длительное воздержание в мире соблазнов. Мы боготворили наших жен. К дню 8 марта им я посвятил такие свои стихи:

Какие разные вы все:
И коренастые, и стройные,
То добродушны в простоте,
То все в заботах, беспокойные.

Но вот один ваш талисман,
Один тотем объединяющий:
Улыбка не таит обман,
Друг другу вправду вы – т о в а р и щ и!

И пусть забот – невпроворот,
И пусть у каждой свои слабости;
Когда вы вместе, вы народ
Надежный, верный, жизнерадостный!

К встрече с мужьями они готовились все лето: накапливали дефициты, всякие вкусности; приезд мужа считался большим праздником – приглашали гостей, угощали заготовками, сообща радовались такому светлому событию. Поздний вечер, уже уложены дети спать, все уже выпито и съедено, муж, тайком тиская жену на кухне, шепчет:

-Гони гостей, я уже не могу терпеть!

В семье начинался ежегодный медовый месяц…

Конечно же, были казусы и с ними. В Сеймчане среди полевиков ходил такой анекдот. Встречаются две соседки.

-Сидоров с поля возвратился!

-Ты видела его? Как он, с бородой?

-Нет, его я не видела, а его жену с «фонарем» под глазом встретила.

Некоторые просто не выдерживали столь длительного одиночества. Оправдания были простецкие:

-Пришел сослуживец передать от тебя привет, на радостях решила угостить его чаем, пока сын бегал за хлебом…

-Сосед заглянул вечером, уходить отказался, как я его не гнала. Звать соседей постыдилась, пришлось уступить, чтобы ушел…

-Я заболела, начальник отдела пришел проведать, принес лекарства, надо же было его как-то отблагодарить!

Такие случаи назвать изменой рука не поднимается; так, мелкие издержки тяжелого бремени.

Но вернемся к нашим полевым будням. Серьезные «полевые романы» были редким исключением и, как правило, не переходили в длительные и благополучные семейные отношения. Сказывались, вероятно, условия полевого быта, когда невозможно скрыть свои слабости, истинные привычки; все твои положительные и отрицательные качества оказываются у всех на виду. Сохранить тайну личности, которая обычно вызывает интерес у противоположного пола и является стимулом для сближения, в этой ситуации бывает сложно. Наши женщины, конечно, вступали в браки, но чаще с партнерами из других подразделений экспедиции, или искали их «на стороне». Некоторые так и остались незамужними, хотя имели все данные для создания семейного очага.

Несколько лет у нас ходили в поле радиометристами две эстонки: Сальма и Эстер, которые, по их признанию, приехали на Север «за женихами».Эстер вскоре вышла замуж за геолога из своей полевой партии, родила двоих детей, но семья не получилась – уехала домой «разведенкой». Сальма ходила в поле более 10 лет. Я как-то приехал к ним на базу и был приятно удивлен: в ряду наших стандартных палаток стояло этакое «бунгало» кубической формы, обтянутое прозрачной пленкой – жилище, которое сама себе со вкусом оборудовала Сальма. Там было просторно, стоял столик и какие-то замысловатые скамейки, играла музыка и пахло свежезаваренным кофе. Вечера геологи проводили у нее в»особняке». Но ни у кого из них и в мыслях не было – проявить какую-либо вольность по отношению к Сальме, она считалась «общим достоянием»

Так и не найдя своего «суженного» она уехала к себе на родину. В прощальном интервью, которое я записал на магнитофон, на вопрос, как она оценивает наших мужчин, она ответила: «Они не умеют отличить добро от зла. А иначе бы я отсюда не уехала!»

В Эстонии Сальма освоила профессию дизайнера мебельного производства, купила и уютно обустроила свой домик, но душа ее осталась преданной Северу. Она до сих пор поддерживает контакты со своими анюйскими друзьями.

Рекордсменами по числу проведенных полевых сезонов у нас были Алла Николаевна Зинченко и Надежда Анатольевна Опанасюк.

Алла Николаевна с двумя подружками – однокурсницами в 1960 году приехала по направлению в Сеймчанское РайГРУ. Подружки вскоре «выскочили» замуж, осели в поселке. Создала семью и Алла Николаевна. Но после рождения дочери, уже на следующую весну, отправив ее к бабушке, снова поехала в поле. Так повторялось много лет подряд. Алла Николаевна возглавляла геолого-съемочные партии, выезжавшие в районы с наиболее сложным геологическим строением. Настойчивая и эрудированная, она вскоре стала высококлассным специалистом – петрографом. Я, как руководитель полевых подразделений, пытался заманить ее на административную должность – главного геолога. Отказалась, полевые исследования для нее были дороже постоянного проживания в поселке, кресла в персональном кабинете и более высокого оклада. Она заняла этот пост только перед выходом на пенсию.

Надежда Анатольевна Опанасюк приехала к нам после окончания геологоразведочного техникума. В полевых партиях занималась поисками золота. Этого ей показалось мало, закончила заочно ВУЗ и занялась геологией. Вышла замуж, родила сына. Но, также как и Алла Николаевна, каждую весну отправляла его к бабушке или оставляла у знакомых, а сама ехала в поле. Никаких скидок себе, как женщине, она не допускала: «Что положено всем, то буду делать и я!» Для полноты представлений о ее характере приведу такой эпизод. Шли они с рабочим в маршруте, навстречу - медведь с явно агрессивными намерениями. Напарник, в руках у которого был карабин, от неожиданности растерялся. Надежда успела схватить винтовку и застрелить того медведя. На похвалу реагировала спокойно: «А чего бояться? Мы же были с оружием».

Наша поэтесса, геолог Руслана Тулинова тоже провела несколько сезонов в тундре. Женщинам – полевичкам она посвятила такие свои стихи:

Под глазами морщины ложатся узорами,
Что же, время летит, не уйти никуда,
Нам, дружище, полевыми сезонами
Измерять удобно года.

Мы еще не стареем, еще не пасуем,
Километры еще килограммов важней.
Не меняем рюкзак на кошелку с посудой,
Не заводим в квартире поющих чижей.

Нас еще окликают красивые парни,
Мы еще молодыми считаем мужей,
Но достоинства наши начальники партий
Лошадиными силами мерят уже!

Нам плевать, мы шагаем упруго и шало
В хороводе Чукотских волнующих буч,
И округлые бедра Земного Шара
В хула-хупе вращает Полярный круг!
Эти строки – гимн всем нашим спутницам по нелегким маршрутам.

Далее