|
… А там, где палатка и баня стоят, |
Возвращение с полевых работ сезонной партии всегда – целая эпопея.
До появления на Чукотке вертолетов (1960 г ) в ближайшие поселки добирались кто как мог. Груз – остатки продовольствия, снаряжение, которое для таких случаев было облегчено до предела – даже миски брали в поле алюминиевые – они легче эмалированных; основной ценностью сезона были образцы пород и пробы руд. Их количество и размеры тоже приходилось ограничивать в пределах разумного. У кого была возможность – сплавлялись по рекам на самодельных плотах или резиновых надувных лодках. Самой большой удачей было - найти в районе ровную протяженную косу, террасу, на которой возможно было вручную расчистить взлетно-посадочную полосу для самолета Ан-2, нашей милой «Аннушки». Для нее требовалось 200 метров ровной площадки и наличие радиосвязи с базовым поселком – Билибино; отдельные летчики – лихачи на спор взлетали с «пятачка» длиной всего 40 метров! К такой площадке прикочевывали и соседи, образуя временный табор.
Итак, сезон закончен. На лошадях вывозим имущество партии из района, делая несколько рейсов.
Самый гнетущий – последний рейс. Полевая база, на которой прожито лето, неуютно топорщится ребрами палаточных каркасов. Караван завьючен. Трогаемся в путь, оглядываясь на ставшую близкой террасу реки – придется ли еще раз побывать на ней, погладить рубленные нами почерневшие от времени венцы бани, или - видим ее в последний раз – позовут новые места. Оглядываемся, пока база не исчезает за поворотом реки.
Полевые сезонные партии в пятидесятые годы были полностью автономными; в поселке Билибино, хозяевами которого были разведчики - россыпники Анюйской экспедиции, мы пользовались их складами, транспортом, радиостанцией, но на зимние квартиры уезжали в Сеймчан.
С начала сентября полевые партии съезжались в поселок Билибино, ставили вдоль взлетно-посадочной полосы местного аэродрома палатки - времянки на треногах из жердей – своеобразную палаточную очередь на вылет в Сеймчан. Питались, как и в поле, готовя себе пищу из своих запасов продовольствия; тут же, за полосой на сопке охотились на куропаток.
В палатках – встречи после полугодовой разлуки, разговоры, обмен геологической информацией, споры профессионалов своего дела.
У геологоразведчиков – сухой закон. У нас есть право и возможность получать по фактурам со складов экспедиции спирт, чем мы и пользуемся от безделья. Вечерами около наших палаток толпится нетерпеливый местный люд; рассказывают разные истории, чтобы привлечь к себе внимание - совсем, как в песне «Когда я на почте служил ямщиком» – на самом интересном месте рассказчик прерывает себя возгласом типа: «Налейте, налейте скорее вина, рассказывать больше нет мочи!»
Из палатки полевиков высовывается рука с пустой кружкой: «Кто-нибудь, принеси воды из родничка!»
Быстро хватают кружку, бегут, благо, родничок – рядом: «Вот, я принес!»
Рука из палатки забирает кружку, слышно бульканье, кряканье; наконец, из палатки вновь появляется рука с кружкой: «Кто там приносил воду, на, причастись!»
В конце месяца закрывают наряды разведчикам, выдают спирт. Наступает и для них «святой» день. Сбиваются в компании пришедшие с линий шурфовщики, ищут пристанища у местных, те с радостью принимают гостей – что-то перепадет и им… гудят братцы!
Один такой «гудеж» осенью 1956 года закончился печально. За общим столом один не потрафил другому, тот – за ружье, хотел стрелить обидчика, а разворотил брюшину нагнувшемуся в этот момент над столом «разливале» спирта.
По рации спешно вызвали из Нижних Крестов Ан-2, на его борту прилетели молодые специалисты-геологи Л. Долинин с женой, А. Донец, Ю. Усков. Выходят из самолета с вещичками, а навстречу им несут стрелянного умирающего бородача, бледного, как полотно.
Замерли, в глазах ужас: «Куда мы попали?!»
Стараемся сгладить у коллег неприятности первой встречи, уводим их в контору, помогаем разместиться в выделенной палатке…
Прилетают самолеты. Снимает свою палатку очередная сезонная партия, вылетает в «родимый Сеймчан». Подходит и наша очередь. Прощай, Билибино, до следующей весны!